Климент Аркадьевич Тимирязев
Физиолог-ботаник, дарвинист.
Происходили Тимирязевы из старинного дворянского рода, но отец Тимирязева всегда считал себя заядлым республиканцем. С армией Кутузова в Отечественной войне 1812 года он дошел до Парижа, откуда был отозван в Петербург за вольнодумство. В Петербурге служил директором таможни. На вопрос, какую карьеру он готовит для сыновей, Тимирязев-старший шутливо, но и с долей серьезности отвечал: «Какую карьеру?… А вот какую… Сошью пять синих блуз, как у французских рабочих, куплю пять ружей и пойдем мы – на Зимний дворец!.». Понятно, что высказывания такого рода не могли не сказаться на развитии его карьеры: должность директора таможни была упразднена и Тимирязев-старший остался не у дел.
«…С пятнадцатилетнего возраста, – вспоминал Тимирязев, – моя левая рука не израсходовала ни одного гроша, которого не заработала бы правая. Зарабатывание средств существования, как всегда бывает при таких условиях, стояло на первом плане, а занятие наукой было делом страсти, в часы досуга, свободные от занятий, вызванных нуждой. Зато я мог утешать себя мыслью, что делаю это на собственный страх, а не сижу на горбу темных тружеников, как дети помещиков и купеческие сынки. Только со временем сама наука, взятая мною с боя, стала для меня источником удовлетворения не только умственных, но и материальных потребностей жизни – сначала своих, а потом и семьи. Но тогда я уже имел нравственное право сознавать, что мой научный труд представлял собою общественную ценность, по крайней мере такую же, как и тот, которым я зарабатывал свое пропитание раньше».
В 1861 году Тимирязев поступил в Петербургский университет на камеральный факультет. С камерального он вскоре перевелся на естественный. Из профессоров с особенной благодарностью всю жизнь вспоминал А. И. Бекетова и Д. И. Менделеева. Собственно, и физиологию растений как предмет постоянных занятий, он выбрал благодаря Менделееву, не раз бравшему его с собой на полевые исследования, связанные с изучением действия минеральных удобрений.
«…В наше время мы любили университет, как теперь, может быть, не любят, – вспоминал Тимирязев, – да и не без основания. Для меня лично наука была все. К этому чувству не примешивалось никаких соображений о карьере, не потому, что я находился в особых благоприятных обстоятельствах, – нет, я сам зарабатывал свое пропитание, а просто мысли о карьере, о будущем не было места в голове: слишком полна она была настоящим. Но вот налетела буря в образе недоброй памяти министра Путятина с его пресловутыми матрикулами. Приходилось или подчиниться новому, полицейскому строю, или отказаться от университета, может быть, навсегда от науки, – и тысячи из нас не поколебались в выборе. Дело было, конечно, не в каких-то матрикулах, а в убеждении, что мы в своей скромной доле делаем общее дело, даем отпор первому дуновению реакции, в убеждении, что сдаваться перед этой реакцией позорно».
Матрикулы – специальная подписка об отказе от участия в каких бы то ни было общественных беспорядках. Многие студенты отказались от матрикулов, подав специальные прошения.
Подали такие прошения и Тимирязев с братом.
Пристав участка тщетно пытался уговорить братьев забрать прошения, – они твердо отказались. «Тогда вы будете высланы из Петербурга на место своего рождения!» – заявил пристав и услышал в ответ, что братьев это нисколько не страшит, потому что родились они не просто в Петрограде, но даже на вверенном приставу участке.
В университет Тимирязев вернулся через год – в качестве вольнослушателя.
Тогда же он выполнил первые научные работы, опубликовал на страницах газет и журналов множество популярных очерков. Некоторые из них составили позже книгу «Краткий очерк теории Дарвина».
В 1865 году Тимирязев окончил университет, получив степень кандидата наук и Золотую медаль за работу «О печеночных мхах».
Летом того же года, по рекомендации Бекетова, Тимирязев был послан за границу. «По-настоящему, я должен дать вам инструкцию, – сказал Бекетов Тимирязеву, – но предпочитаю, чтобы вы сами себе ее написали; тогда мы увидим, отдаете ли вы себе ясный отчет, куда и зачем едете».
В течение двух лет Тимирязев работал в Германии и Франции, – сперва в Гейдельберге у профессоров Г. Кирхгофа и Р. Бунзена, затем в Париже у основателя научной агрономии Ж. Буссенго и химика П. Бертло.
Вернувшись в Россию, Тимирязев получил место профессора ботаники в Петровско-Разумовской (ныне носящей его имя) сельскохозяйственной академии.
В следующем году он защитил магистерскую диссертацию «Спектральный анализ хлорофилла», а в 1875 году – докторскую диссертацию «Об усвоении света растением».
Постоянная горячая пропаганда дарвинизма вызвала в одной из газет злобную заметку князя Мещерского: «Профессор Петровской академии Тимирязев на казенный счет изгоняет Бога из природы», о чем не раз позже с улыбкой вспоминал сам Тимирязев.
В 1877 году Тимирязев возглавил кафедру анатомии и физиологии растений Московского университета.
На этой кафедре он проработал тридцать четыре года.
«…Я им любовался, – писал известный писатель Андрей Белый. – Взволнованный, нервный, с тончайшим лицом, на котором как прядала смена сквозных выражений, особенно ярких при паузах, когда он, вытянув корпус вперед, а ногой отступая, как в па менуэтном, готовился голосом, мыслью, рукою и прядью нестись на привзвизге, – таким прилетал он в большую физическую аудиторию, где он читал и куда притекали со всех факультетов и курсов, чтоб встретить его громом аплодисментов и криков: влетев в сюртуке, обтягивающем тончайшую талию, он, громом встреченный, бег обрывал и отпрядывал, точно танцор перед его смутившею импровизацией тысячного визави в сложном акте свершаемой эвритмии; стоял, полуизогнутый, но как протянутый или притянутый к нам, взвесив в воздухе очень худую изящную руку; переволнованный, вдруг просветляясь, сияя глазами, улыбкой цветя, становяся чуть розовым, кланяясь; и протягивал, чуть-чуть потрясая, нервнейшие руки… На первую лекцию к третьему курсу под топанье, аплодисменты влетал он с арбузом под мышкою; знали, что этот арбуз он оставит; арбуз будет съеден студентами; он – демонстрация клеточки: редкий пример, что ее можно видеть глазами; Тимирязев резал кусочки арбуза и их меж рядами пускал…»
Оставил портрет ученого и другой знаменитый писатель – В. Г. Короленко, тоже учившийся у Тимирязева.
«…Высокий худощавый блондин с прекрасными большими глазами, еще молодой, подвижный и нервный, он был как-то по-своему изящен во всем. Свои опыты над хлорофиллом, доставившие ему европейскую известность, он даже с внешней стороны обставлял с художественным вкусом. Говорил он сначала неважно, порой тянул и заикался. Но когда воодушевлялся, что случалось особенно на лекциях по физиологии растений, то все недостатки речи исчезали, и он совершенно овладевал аудиторией».
В 1899 году, после мощных студенческих волнений в столице, правительство приняло постановление, по которому бунтующих учащихся можно было отдавать в солдаты.
В январе 1901 года постановление было применено к ста восьмидесяти трем киевским студентам.
Конечно, москвичи тут же солидаризовались с киевлянами.
В отместку за это сразу пятьсот студентов Московского университета были арестованы.
Когда 28 февраля в газете «Русские ведомости» появилось обращение московской профессуры, призывающее студентов прекратить беспорядки и вернуться к занятиям, подписи Тимирязева под обращением не было. Знаменитый профессор мотивировал отсутствие своей подписи тем, что по действующему уставу высших учебных заведений профессора не должны были разбирать или обсуждать какие-либо дела, касающиеся поведения студентов.
Более того, Тимирязев предложил отменить постановление 1899 года.
«…Профессор Тимирязев, – отмечено в протоколе заседания Университетского Совета 28 февраля 1901 года, – соглашаясь с пользой комиссии для исследования причин последних явлений университетской жизни и средств для водворения более нормального ее течения, просят разрешения г-на председателя высказать несколько слов по двум вопросам, обсуждение которых ему представляется более существенным в переживаемую тревожную минуту…
Более существенный пункт касается вопроса, затронутого профессором Тимирязевым уже в заседании 24 февраля. Он глубоко убежден, что только одно ходатайство хотя бы о временной приостановке действия временных правил может успокоить благоразумную часть студенчества, которая готова на всякие жертвы, руководствуясь одним желанием разделить ответственность за совершившееся со своими товарищами. Представляя это заявление, как это ему подсказывает его совесть, профессор Тимирязев не просит даже о голосовании его предложения, а принимает его всецело на свою ответственность, настаивая на своем праве, чтобы оно было занесено в протокол и доведено до сведения министерства.
На замечание г-на президента, что в самый разгар возбуждения умов такое ходатайство не может рассчитывать на успех, профессор Тимирязев возразил, что при спокойном течении университетской жизни он не имел бы ни случая, ни возможности высказать свое заявление, а когда предписание о применении временных правил будет получено, эта возможность исчезнет окончательно и потому именно переживаемый момент он считает единственно удобным для доведения его заявления до сведения начальства…»
Как Тимирязев и думал, его предложение было отклонено, а попечитель Московского учебного округа вынес ему выговор за «уклонение от влияния на студентов в интересах их успокоения».
В знак протеста Тимирязев подал в отставку.
«…Я человек самолюбивый, – писал он профессору П. А. Некрасову, члену Совета, – а самолюбивый человек не прячется за спины товарищей, не кричит: меня обидели, пожалейте меня! Вам, без сомнения, известны случаи из моей университетской жизни, когда я не боялся оставаться не только в ничтожном меньшинстве, но и в полном одиночестве».
Опасаясь еще больших волнений, коллеги упросили Тимирязева отозвать прошение об отставке.
Газета «Русское слово» писала:
«…Редко бывают такие трогательные встречи, какая была устроена 18 октября в университете проф. К. А. Тимирязеву, который должен был в первый раз в этом году читать лекцию! В громадной аудитории собралось так много студентов, что они не только сидели по несколько человек на одном месте, не только были заняты все проходы, но даже для того, чтобы аплодировать, нужно было поднимать руки над головой. От медиков 3-го и 5-го курсов, от естественников 1-го и 3-го курсов были прочитаны адреса, приветствовавшие начало лекций многоуважаемого Клементия Аркадьевича, искренне выражавшие ему свою любовь и уважение, высказывавшие радость по поводу того, что упорно ходившие слухи о выходе в отставку любимого профессора не оправдались.
После чтения адресов забросанный цветами Клементий Аркадьевич, перецеловав читавших студентов, со слезами на глазах, взволнованным голосом сказал приблизительно следующее: «Господа, я пришел сюда, чтобы читать лекцию по физиологии растений, но вижу, что нужно сказать нечто более обширное. Я всегда был уверен в сочувствии ко мне с вашей стороны, но того, что теперь происходит, я никогда не ожидал. Считаю своим долгом исповедаться перед вами. Я исповедую три добродетели: веру, надежду и любовь; я люблю науку как средство достижения истины, веры в прогресс и надеюсь на вас».
Слова эти были покрыты аплодисментами».
Проблема, которой Тимирязев занимался всю жизнь, была столь широка, что выходила за границы физиологии. Он первый заговорил о космической роли земных растений, о той роли, которую они играют в передаче солнечной энергии всей нашей планете.
Ученых давно интересовало, как развиваются растения.
Интерес этот был выражен в двух вопросах, сформулированных в свое время Р. Майером и Г. Гельмгольцем – основателями закона сохранения энергии. «Действительно ли тот свет, который падает на живое растение, получает иное потребление, чем тот свет, который падает на мертвые тела?» И – «Точно ли живая сила исчезающих при поглощении их листом солнечных лучей соответствует накопляющемуся запасу химических сил растения?»
На оба вопроса дал ответ Тимирязев.
Многочисленные предшественники Тимирязева, занимавшиеся проблемой синтеза органического вещества в растениях, установили, что образование в растениях органического вещества из неорганического идет главным образом в листьях – при помощи наполняющих их микроскопических хлорофилловых зерен, а необходимый для создания органического вещества углерод растения черпают прямо из воздуха, в котором всегда присутствует углекислый газ. Последний под действием света разлагается на кислород и углерод. Выделившийся чистый кислород уходит в атмосферу, а вот углерод идет на постройку вещества растения, таким образом – через растение – питая весь животный мир.
«…Я был первым ботаником, заговорившим о законе сохранения энергии, – писал Тимирязев в книге „Солнце, жизнь и хлорофилл“, – и соответственно с этим заменившим слово „свет“ выражением „лучистая энергия“. Став на эту точку зрения учения об энергии, я первым высказал мысль, что логичнее ожидать, что процесс разложения углекислоты должен зависеть от энергии солнечных лучей, а не от их яркости».
Процесс, изученный Тимирязевым, был назван фотосинтезом.
Долгое время было неясно, как, собственно, протекает фотосинтез, каков химический состав хлорофилловых зерен, какие лучи сложного солнечного света и как действуют при этом?
Основная заслуга Тимирязева заключается как раз в экспериментальной и теоретической разработке фотосинтеза. Он первый показал, что интенсивность протекающего процесса пропорциональна поглощенной энергии при относительно слабом свете, а при сильном освещении достигает определенной величины и уже более не растет. То есть, Тимирязев открыл явление светового насыщения фотосинтеза; он экспериментально обнаружил, что имеются два максимума поглощения света растением, которые лежат в области красных и синих лучей спектра и доказал приложимость закона сохранения энергии к процессу фотосинтеза. В то время у Тимирязева еще не было возможности провести полный физический и химический анализ хлорофилла, однако данные, полученные во время опытов, позволили ему сделать ряд смелых заключений и высказать гипотезы, впоследствии получившие подтверждение.
Тимирязев первый предположил, что хлорофилл может находиться в растениях в двух формах – в восстановленной и в окисленной. При этом и та и другая форма в процессе фотосинтеза могут переходить одна в другую. Окисленная форма хлорофилла, реагируя с углекислым газом воздуха, выделяет кислород и образует соединения хлорофилла с окисью углерода, превращаясь в восстановленную форму хлорофилла. А последняя взаимодействует с водой, окисляется и дает первый продукт синтеза – формальдегид, который затем превращается в крахмал, и переходит в первоначальную окисленную форму.
Конечно, в действительности это более усложненный процесс, но Тимирязев верно построил модель, в которой хлорофилл всегда служит своеобразным передатчиком углерода растению, подобно тому, как кровь служит для передачи кислорода животному организму. Кстати, на схожести указанных процессов построен сюжет прекрасного научно-фантастического романа рано погибшего талантливого уральского писателя Ю. Ярового «Зеленая кровь».
Тимирязев мечтал, что когда-нибудь «…физиологи выяснят в малейших подробностях явления, происходящие в хлорофилловом зерне, химики разъяснят и воспроизведут вне организма его процессы синтеза, имеющие результатом образование сложнейших органических тел, углеводов и белков, исходя из углекислоты; физики дадут теорию фотохимических явлений и выгоднейшей утилизации солнечной энергии в химических процессах; а когда все будет сделано, то есть разъяснено, тогда явится находчивый изобретатель и предложит изумленному миру аппарат, подражающий хлорофилловому зерну, – с одного конца получающий даровой воздух и солнечный свет, а с другого подающий печеные хлебы, и тогда всякому станет понятно, что находились люди, так настойчиво ломавшие себе головы над разрешением такого, казалось бы, праздного вопроса: почему и зачем растение зелено?»
Исследования, посвященные фотосинтезу, принесли Тимирязеву мировую славу. Он был избран членом Лондонского королевского общества, почетным доктором Кембриджского, Женевского университетов, а также университета Глазго, действительным членом Эдинбургского и Манчестерского ботанических обществ. Только в России Тимирязев остался всего лишь членом-корреспондентом Петербургской академии наук.
Впрочем, дело тут заключалось в политике.
Даже из Петровской академии, преобразованной Тимирязевым в Сельскохозяйственный институт, его уволили за неуступчивость и пропаганду дарвинизма. А в 1898 году его уволили и из числа штатных профессоров Московского университета.
Некоторое время Тимирязев читал лекции внештатно, но в 1902 году навсегда оставил преподавательскую деятельность, взяв на себя лишь заведование ботаническим кабинетом.
В 1911 году, вместе с другими профессорами, Тимирязев окончательно покинул Московский университет в знак протеста против реакционной политики тогдашнего министра просвещения.
Оказавшись вне стен научных учреждений, Тимирязев полностью отдался делу популяризации. Иногда он превращал в книгу цикл прочитанных лекций, иногда объединял в книгу различные статьи. Все его работы отличались несомненным талантом, а такие книги, как «Чарльз Дарвин и его учение», «Жизнь растения», «Солнце, жизнь и хлорофилл», «Земледелие и физиология растений», «Наука и демократия», читаются и сейчас.
В 1903 году, выступая в Лондонском королевском обществе, Тимирязев так начал лекцию «Космическая роль растения»:
«Когда Гулливер в первый раз осматривал академию в Лагадо, ему прежде всего бросился в глаза человек сухопарого вида, сидевший, уставив глаза на огурец, запаянный в стеклянном сосуде. На вопрос Гулливера диковинный человек пояснил ему, что вот он уже восемь лет как погружен в созерцание этого предмета в надежде разрешить задачу улавливания солнечных лучей и их дальнейшего применения. Для первого знакомства я должен откровенно признаться, что перед вами именно такой чудак. Более тридцати пяти лет провел я, уставившись, если не на зеленый огурец, закупоренный в стеклянную посуду, то на нечто вполне равнозначное – на зеленый лист в стеклянной трубке, ломая себе голову над разрешением вопроса о запасании впрок солнечных лучей!.».
С 1864 года Тимирязев постоянно выступал в защиту дарвинизма.
Он сразу понял, что выход в свет знаменитой книги Чарльза Дарвина «О происхождении видов путем естественного отбора, или сохранение приспособленных (благоприятствуемых) рас в борьбе за существование» открыл новую эпоху в истории мировой науки.
Кстати, на русский язык «Происхождение видов» перевел именно Тимирязев.
Что же касается сущности собственного научного метода, прочно связанного с дарвинизмом, Тимирязев объяснял его так:
«…Я главным образом стараюсь объяснить взаимные отношения, в которых должны находиться два основные метода исследования живых существ: метод экспериментально-физиологический и историко-биологический. Непониманием взаимного отношения этих двух путей исследования, служащих опорой и продолжением один другому, грешат еще многие современные натуралисты, как у нас, так и на Западе. Между биологами можно еще встретить таких, которые думают, что раз произнесено слово борьба за существование, то этим все объяснено, и готовы с негодованием или глумлением, только обнаруживающими их незнание, отнестись ко всякому применению к живым существам физических методов исследования. Точно так же между физиологами можно встретить таких, которые полагают, что раскрытие приспособлений живого организма выходит из пределов строго научного исследования. С самых первых шагов своей научной деятельности я пытался доказать односторонность этих точек зрения, взятых в отдельности, и плодотворность их гармонического слияния в одно стройное целое. Где кончается задача непосредственно физиологического опыта, перед физиологией открывается обширная область историко-биологического исследования, и, наоборот, всякое историко-биологическое исследование в качестве необходимых начальных своих посылок должно основываться на фактах, добытых всегда более точным экспериментально-физиологическим путем».
Тимирязеву принадлежат многие фундаментальные работы по истории человеческой мысли: «Основные черты истории развития биологии в XIX веке» (1908), «Развитие естествознания в России в эпоху 60-х годов» (1908), «Пробуждение естествознания в третьей четверти века» (1907), «Наука. Очерк развития естествознания за три века» (1920), «Главнейшие успехи ботаники в начале XX столетия» (1920). Огромное число статей было написано им для энциклопедического словаря братьев Гранат.
«…Что касается обязанностей профессора, раз что и о них зашла речь, – не без юмора писал Тимирязев в „Отповеди антидарвинистам“, – то я замечу, что всякое ремесло, в том числе и профессорское, имеет свои тяжелые и свои священные обязанности. К числу тяжелых обязанностей профессора относится обязанность читать книги толстые и книги глупые, что бывает вдвойне тяжело, когда толстые книги оказываются в то же время и глупыми. К числу же самых священных обязанностей профессора относится обязанность облегчать своим слушателям чтение толстых и глупых книг, снабжать этих слушателей компасом, при помощи которого они могли бы пробиться через самые непроходимые схоластические дебри, не рискуя в них окончательно заблудиться».
После революции Тимирязев продолжил научную и просветительскую деятельность. Не мало сил отдал он и деятельности общественной. Став членом Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, он прямо ответил на упреки некоторых бывших друзей: «…Можно обвинить большевиков в утопизме, в желании использовать так дорого стоившую русскому народу революцию до конца, сразу осуществить последнее слово социального строительства, но всякий беспристрастный русский человек не может не признать, что за тысячелетнее существование России в рядах правительства нельзя было найти столько честности, ума, знания, таланта и преданности своему народу, как в рядах большевиков».
В марте 1920 года, уже пережив удар, мужественно борясь с болезнью, Тимирязев отправил приветственное письмо Московскому совету, ярко выразившее его отношение к действительности.
«…Избранный товарищами, работающими в вагонных мастерских Московско-Курской железной дороги, – писал он, – я прежде всего спешу выразить свою глубокую признательность и в то же время высказать сожаление, что мои годы и болезнь не позволяют мне присутствовать на сегодняшнем заседании. А вслед за тем передо мной встает вопрос: а чем же я могу оправдать оказанное мне лестное доверие, что могу я принести на служение нашему общему делу?
После изумительных, самоотверженных успехов наших товарищей в рядах Красной Армии, спасших стоявшую на краю гибели нашу Советскую республику и вынудивших тем удивление и уважение наших врагов, – очередь за Красной Армией труда. Все мы – стар и млад, труженики мышц и труженики мысли – должны сомкнуться в эту общую армию труда, чтобы добиться дальнейших плодов этих побед. Война с внешним врагом, война с саботажем внутренним, самая свобода – все это только средства; цель – процветание и счастье народа, а они созидаются только производственным трудом.
Работать, работать, работать!
Вот призывный клич, который должен раздаваться с утра до вечера и с края до края многострадальной страны, имеющей законное право гордиться тем, что она уже свершила, но еще не получившей заслуженной награды за все свои жертвы, за все свои подвиги. Нет в эту минуту труда мелкого, неважного, а и подавно нет труда постыдного. Есть один труд – необходимый и осмысленный. Но труд старика может иметь и особый смысл, вольный, не обязательный, не входящий в общенародную смету, – этот труд старика может подогревать энтузиазм молодого, может пристыдить ленивого. У меня всего одна рука здоровая. Но и она могла бы вертеть рукоятку привода, у меня одна нога здоровая, но и это не помешало бы мне ходить на топчаке. Есть страны, считающие себя свободными, где такой труд вменяется в позорное наказание преступникам, но, повторяю, в нашей свободной стране в переживаемый момент не может быть труда постыдного, позорного. Моя голова стара, но она не отказывается от работы. Может быть, моя долголетняя научная опытность могла бы найти применение в школьных делах или в области земледелия. Наконец, еще одно соображение: когда-то мое убежденное слово находило отклик в ряде поколений учащихся; быть может, и теперь оно при случае поддержит колеблющихся, заставит призадуматься убегающих от общего дела.
Итак, товарищи, все за общую работу, не покладая рук, и да процветет наша советская республика, созданная самоотверженным подвигом рабочих и крестьян и только что у нас на глазах спасенная нашей славной Красной Армией!»
Последним, что прочел умирающий ученый, было письмо Ленина, полученное в ответ на посланную ему книгу «Наука и демократия». Михневич Д. Е.
Из книги Энциклопедия русских фамилий. Тайны происхождения и значения автора Ведина Тамара ФедоровнаТИМИРЯЗЕВ Ставшая известной всему миру фамилия русского ученого Климента Аркадьевича Тимирязева образована от имени не менее знаменитого Тимура (Тамерлана) – среднеазиатского эмира и полководца, которое является производным от имени Темир (тюркское – ‘железо’).
Из книги Самые знаменитые ученые России автора Прашкевич Геннадий МартовичКлимент Аркадьевич Тимирязев Физиолог-ботаник, дарвинист.Родился 3 июня 1843 года в Петербурге.Происходили Тимирязевы из старинного дворянского рода, но отец Тимирязева всегда считал себя заядлым республиканцем. С армией Кутузова в Отечественной войне 1812 года он дошел до
Из книги Большая Советская Энциклопедия (ТИ) автора БСЭ автораКЛИМЕНТ V (Clemens V,? – 1314), римский папа с 1305 г. 629 Воинствующая Церковь. // Ecclesia militans. Из письма французскому королю Филиппу IV Красивому (1311) Имелась в виду земная Церковь до второго пришествия Христа, которая борется за спасение душ, в отличие от «торжествующей Церкви» («Ecclesia
Из книги Большой словарь цитат и крылатых выражений автора Душенко Константин ВасильевичКЛИМЕНТ VII (Clemens VII, 1478–1534), римский папа с 1523 г. 630 Non possumus (лат.). // Не можем. Так в 1529 г. Климент ответил на просьбу английского короля Генриха VIII дать ему развод с Екатериной Арагонской, чтобы жениться на Анне Болейн. Пять лет спустя (1534) Генрих VIII отделил английскую церковь от
Из книги Большой словарь цитат и крылатых выражений автора Душенко Константин ВасильевичКЛИМЕНТ ХIII (Clemens ХIII, 1693–1769), римский папа с 1758 г. 631 Пусть будут такими, каковы они есть, или пусть вовсе не будут. // Sint ut sunt, aut non sint (лат.). Ответ на предложение французского кардинала Жана Франсуа Жозефа де Рошшуара (de Rochechouart) изменить конституцию ордена иезуитов (в
Из книги Большой словарь цитат и крылатых выражений автора Душенко Константин ВасильевичКЛИМЕНТ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ (? – до 215), греческий философ, глава христианской школы в Александрии 632 * Вкладывать книгу в руки невежды так же опасно, как вкладывать меч в руки ребенка. Перефразированная мысль Климента в версии Х. Л. Борхеса. ? Борхес, 3:271. У Климента: «Введя
автора Душенко Константин ВасильевичКЛИМЕНТ V (Clemens V,? – 1314), римский папа с 1305 г.148Воинствующая Церковь. // Ecclesia militans.Из письма французскому королю Филиппу IV Красивому (1311). Имелась в виду земная Церковь до второго пришествия Христа, которая борется за спасение душ, в отличие от «торжествующей Церкви» («Ecclesia
Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин ВасильевичКЛИМЕНТ VII (Clemens VII, 1478–1534),римский папа с 1523 г.149Non possumus (лат.). // Не можем.В 1529 г., в ответ на просьбу английского короля Генриха VIII дать ему развод с Екатериной Арагонской, чтобы жениться на Анне Болейн. Пять лет спустя (1534) Генрих VIII отделил английскую церковь от Рима.С этого
Профессор Московского университета; род. в Петербурге в 1843 г. Первоначальное образование получил дома. В 1861 г. поступил в Петербургский унив. на камеральный факультет, потом перешел на физико-математический, курс которого окончил в 1866 г. со степенью кандидата и был удостоен золотой медали за сочинение "О печеночных мхах" (не напечат.). В 1868 г. появился в печати его первый научный труд "Прибор для исследования разложения углекислоты", и в том же году Т. был отправлен за границу для подготовления к профессуре. Он работал у Гофмейстера, Бунзена, Кирхгофа, Бертло и слушал лекции Гельмгольца, Клода Бернара и др. Вернувшись в Россию, Т. защитил магистерскую диссертацию ("Спектральный анализ хлорофилла", 1871) и был назначен профессором Петровской сельскохозяйственной академии в Москве. Здесь он читал лекции по всем отделам ботаники, пока не был оставлен за штатом ввиду закрытия академии (в 1892 г.). В 1875 г. Т. доктор ботаники за соч. "Об усвоении света растением", а в 1877 г. приглашен в Московский университет на кафедру анатомии и физиологии растений, которую продолжает занимать и поныне. Читал также лекции на женских "коллективных курсах" в Москве. Кроме того, Т. состоит председателем ботанического отделения Общества любителей естествознания при Московском университете. Научные труды Т., отличающиеся единством плана, строгою последовательностью, точностью методов и изяществом экспериментальной техники, посвящены вопросу о разложении атмосферной углекислоты зелеными растениями под влиянием солнечной энергии и немало способствовали уяснению этой важнейшей и интереснейшей главы растительной физиологии. Изучение состава и оптических свойств зеленого пигмента растений (хлорофилла), его генезиса, физических и химических условий разложения углекислоты, определение составных частей солнечного луча, принимающих участие в этом явлении, выяснение судьбы этих лучей в растении и, наконец, изучение количественного отношения между поглощенной энергией и произведенной работой - таковы задачи, намеченные еще в первых работах Т. и в значительной степени разрешенные в его последующих трудах. К этому следует прибавить, что Т. первый ввел в России опыты с культурой растений в искусственных почвах. Первая теплица для этой цели была устроена им в Петровской академии еще в начале 70-х гг., т. е. вскоре после появления этого рода приспособлений в Германии. Позже такая же теплица была устроена Т. на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде. Выдающиеся научные заслуги Т. доставили ему звание члена-корреспондента Академии наук, почетного члена Харьковского и С.-петербургского университетов, Вольноэкономического общества и многих других ученых обществ и учреждений. Среди образованного русского общества Т. пользуется широкой известностью как популяризатор естествознания. Его популярно-научные лекции и статьи, вошедшие в сборники "Публичные лекции и речи" (М., 1888), "Некоторые основные задачи современного естествознания" (М., 1895) "Земледелие и физиология растений" (М., 1893), "Чарлз Дарвин и его учение" (4 изд., М., 1898) являются счастливым соединением строгой научности, ясности изложения, блестящего стиля. Его "Жизнь растения" (5-е изд., Москва, 1898; переведенное на иностранные языки), представляет собою образец общедоступного курса физиологии растений. В своих популярно-научных произведениях Т. является стойким и последовательным сторонником механического воззрения на природу физиологических явлений и горячим защитником и популяризатором дарвинизма. Список 27 научных работ Т., появившихся до 1884 г., помещен в приложении к его речи "L"etat actuel de nos connaissances sur la fonction chlorophyllienne" ("Bulletin du Congrès internation. de Botanique à St.-Peterbourg", 1884). После 1884 г. появились: "L"effet chimique et l"effet physiologique de la lumière sur la chlorophylle" ("Comptes Rendus", 1885), "Chemische und physiologische Wirkung des Lichtes auf das Chlorophyll" ("Chemisch. Centralblatt", 1885, № 17) "La protophylline dans les plantes étiolées" ("Compt. Rendus", 1889), "Enregistrement photographique de la fonction chlorophyllienne par la plante vivante" ("Compt. Rendus", CX, 1890), "Фотохимическое действие крайних лучей видимого спектра" ("Труды Отделения физич. наук Общества любителей естествознания", т. V, 1893), "La protophylline naturelle et la protophylline artificielle" ("Comptes R.", 1895) и др. Кроме того, Т. принадлежит исследование газового обмена в корневых желвачках бобовых растений ("Труды СПб. общ. естествоисп.", т. XXIII). Под ред. Т. вышло в рус. переводе "Собрание соч." Ч. Дарвина и др. книги.
{Брокгауз}
Тимирязев, Климент Аркадьевич
Рус. естествоиспытатель-дарвинист, выдающийся ботаник-физиолог, талантливый популяризатор и пропагандист научных знаний, чл.-корр. Петербургской АН (с 1890). Родился в Петербурге в прогрессивно настроенной дворянской семье. В 1860 Т. поступил в Петербург. ун-т на камеральный (юридич.) фак-т, но вскоре перешел на естественное отделение физико-математич. фак-та. За отказ подписать обязательство не участвовать в студенческих сходках и организациях в 1862 был исключен из ун-та и вернулся туда лишь через год в качестве вольнослушателя. Будучи студентом, опубл. ряд статей по дарвинизму и на социально-политич. темы ("Гарибальди на Капрере", 1862, "Голод в Ланкашире", 1863, "Книга Дарвина, ее критики и комментаторы", 1864). В 1865 окончил ун-т, получив степень кандидата наук за работу о печеночных мхах; научную деятельность Т. начал под руководством известного рус. ботаника А. Н. Бекетова.
Мировоззрение Т. формировалось в эпоху подъема революционно-демократич. движения в России; научная мысль развивалась блестящей плеядой естествоиспытателей: Д. И. Менделеевым, И. М. Сеченовым, братьями В. О. и А. О. Ковалевскими, И. И. Мечниковым, братьями А. Н. и H. H. Бекетовыми, А. М. Бутлеровым, Л. С. Ценковским, А. Г. Столетовым и др. Об этом времени Т. отзывался как об "эпохе возрождения" рус. естествознания. На Т., как и на всех рус. естествоиспытателей "шестидесятников", сильное влияние оказали работы великих революционных демократов В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, Д. И. Писарева, Н. А. Добролюбова, интересовавшихся естествознанием и использовавших его достижения для обоснования материалистич. взгляда на природу. Огромную роль в формировании мировоззрения Т. сыграли труды Сеченова, а также материалистич. эволюционное учение Ч. Дарвина. Т. был одним из первых в России, кто познакомился с "Капиталом" К. Маркса.
В 1868 на 1-м съезде рус. естествоиспытателей и врачей Т. выступил с докладом "Прибор для исследования воздушного питания листьев и применения искусственного освещения к исследованиям подобного рода". Эта работа положила начало его исследованиям в области фотосинтеза растений, к-рым он и посвятил всю свою жизнь. В 1868-70 находился в заграничной командировке и работал в лабораториях крупнейших ученых (в Германии - у физиков Г. Кирхгофа и Г. Гельмгольца, химика Р. Бунзена, ботаника В. Гофмейстера, во Франции - у химика П. Бертло, агрохимика Ж. Буссенго, физиолога К. Бернара). В 1869 Т. был избран преподавателем ботаники в Петровской земледельч. и лесной академии (ныне Моск. с.-х. академия им. К. А. Тимирязева). В 1871 защитил магистерскую дисс. "Спектральный анализ хлорофилла" и стал экстраординарным проф. академии; в 1875 защитил докторскую дисс. "Об усвоении света растением" и получил звание ординарного проф. В академии Т. организовал лабораторию физиологии растений и построил (1872) первый в России (и один из первых в Европе) вегетационный домик для культуры растений в сосудах. В 1877 был избран проф. Моск. ун-та по кафедре анатомии и физиологии растений. Т. пользовался огромной популярностью и любовью у студенчества. Его публичные лекции по физиологии растений, книги по дарвинизму, статьи по истории науки пользовались исключительно большой известностью и пробуждали у широких кругов рус. интеллигенции интерес к вопросам биологии и естествознания в целом.
Т. был материалистом, активным борцом за свободу научного исследования и за демократию. Всю жизнь он боролся против реакционных попыток заставить науку служить укреплению самодержавия и религии; постоянно находился на подозрении у царского правительства и подвергался преследованиям, хотя его имя как крупнейшего физиолога и эволюциониста было известно во всем мире. В 1892 Петровская с.-х. академия ввиду "неблагонадежности" ее проф. и студентов была закрыта и вместо нее организован Моск. с.-х. ин-т; Т. вместе с др. неугодными царскому правительству учеными не был допущен к проф. деятельности и остался "за штатом". В 1898 был уволен из числа штатных проф. Моск. ун-та "за выслугу лет" (30 лет преподавательской деятельности), а в 1902 отстранен и от чтения лекций и оставлен лишь заведующим ботанич. кабинетом. В 1911 покинул ун-т вместе с большой группой профессоров и преподавателей в знак протеста против грубого нарушения министром Кассо университетской автономии. Лишь в 1917 Т. был восстановлен в звании проф. Моск. ун-та, но из-за болезни он уже не мог работать на кафедре.
Признание выдающихся заслуг Т. перед мировой наукой выразилось в избрании его чл. Лондон. королев. об-ва, почетным доктором ун-тов в Кембридже, Глазго и Женеве, чл. Эдинбург. и Манчестер. ботанич. об-в. Т. был почетным чл. многих рус. ун-тов и научных об-в. Однако Петербургская академия наук ограничилась лишь избранием его в члены-корреспонденты.
Т. восторженно приветствовал Великую Окт. социалистич. революцию и все свои силы отдал беззаветному служению молодому социалистич. государству; Т. всегда был горячим патриотом, но особенно это проявилось в годы Советской власти. В знак протеста против английской интервенции в России он отказался в 1919 от звания почетного доктора Кембридж. ун-та. Несмотря на тяжелую болезнь, 75-летний Т. деятельно участвовал в работах Гос. ученого совета Народного комиссариата просвещения РСФСР, помогал в организации Социалистич. (позднее Коммунистич.) академии, членом к-рой он был избран в 1919. В 1920 моск. рабочие избрали его депутатом в Моск. совет. До конца жизни Т. продолжал и научно-литературную работу. Он подготовил к печати сборник "Солнце, жизнь и хлорофилл" (1923), подготовил для отдельного издания свою работу "Исторический метод в биологии..." (1922), написал и опубл. ряд статей. Незадолго до смерти Т. вышел в свет сборник его статей "Наука и демократия" (1920). По поводу этой книги В. И. Ленин в письме к Т. писал: "Я был прямо в восторге, читая Ваши замечания против буржуазии и за Советскую власть" (Соч., 4 изд., т. 35, стр. 380).
В ночь с 27 на 28 апреля 1920 великий ученый скончался. Похоронен Т. на Ваганьковском кладбище. Советский народ глубоко чтит его память. В Москве Т. сооружен памятник и создан мемориальный музей-квартира; его имя присвоено Моск. с.-х. академии, Ин-ту физиологии растений АН СССР. Именем Т. назван один из районов Москвы и улицы по многих городах СССР. АН СССР присуждает премию имени Т. за лучшие работы по физиологии растений и ежегодно проводит т.н. Тимирязевские чтения. По постановлению Совета Народных Комиссаров СССР были изданы "Сочинения" Т. в 10 томах (1937-40).
Роль Тимирязева в развитии физиологии растений. Т. был одним из наиболее крупных физиологов растений 2-й половины 19 и начала 20 вв.; его осн. заслуга как физиолога заключается в экспериментальной и теоретич. разработке проблемы фотосинтеза растений. Работы по изучению зависимости фотосинтеза от интенсивности и качественного состава света, из к-рых наиболее важными являются "Спектральный анализ хлорофилла" (1871) и "Об усвоении света растением" (1875), до сих пор имеют огромное значение и сделали его имя бессмертным. Т. удалось показать, что при высоких интенсивностях освещения, близких к полному солнечному, интенсивность фотосинтеза достигает определенной величины и далее не изменяется, т. е. им были открыты явления светового насыщения фотосинтеза ("Зависимость усвоения углерода от интенсивности света", 1889), в настоящее время признанного одним из осн. показателей, характеризующих зависимость фотосинтеза от количества света. До исследований Т. считалось, что фотосинтез проходит с наибольшей интенсивностью в желто-зеленых лучах солнечного спектра, очень слабо поглощаемых хлорофиллом, и даже высказывались соображения о том, что хлорофилл не имеет отношения к фотосинтезу (Н. Прингсгейм). Это представление было окончательно опровергнуто блестящими опытами Т., показавшими, что использование света для образования органич. веществ растений является сущностью фотосинтеза. Т. прочно установил, что солнечный свет не может быть использован для химич. работы, совершающейся в зеленом растении, если он не будет поглощен сенсибилизирующим пигментом - хлорофиллом, главный максимум поглощения к-рого лежит в красных лучах спектра. Т. о. он экспериментально доказал приложимость закона сохранения энергии и первого закона фотохимии к процессу фотосинтеза. Т. первым применил к фотосинтезу понятие о сенсибилизации, впоследствии широко использованное при изучении световых реакций фотосинтеза. Дальнейшие исследования привели Т. к открытию второго максимума поглощения света хлорофиллом (и второго максимума фотосинтеза), расположенного в области синих лучей спектра ("Фотографическая регистрация усвоения углерода хлорофиллом на живом растении", 1890).
Успех исследований Т. в области фотосинтеза в значительной степени объясняется вниманием, к-рое он неизменно уделял разработке новых, более совершенных методов изучения физиологич. процессов у растений; предложил высокочувствительный прибор для газового анализа и целый ряд др. приспособлений для изучения поглощения зеленым листом растения различных лучей солнечного спектра.
Не меньшую ценность, чем экспериментальные работы Т., представляет высказанная им идея о необходимости применения принципов дарвинизма, в первую очередь естественного отбора, к объяснению физиологич. процессов у растений. Используя историч. метод, он сделал попытку объяснить, почему именно хлорофилл, обладающий описанными выше оптич. свойствами, получил универсальное распространение у автотрофных растений и почему эволюция растений привела к такому совершенному способу использования солнечной энергии для осуществления фотосинтеза. С современной точки зрения это происходило потому, что именно красные лучи, преимущественно поглощаемые хлорофиллом, несут наибольшее число квантов, имеющих запас энергии, достаточный для осуществления фотосинтеза. Следовательно, они могут обеспечить наибольшее фотохимич. действие с наиболее высоким полезным коэффициентом. Т. поставил проблему эволюции фотосинтеза, получившую широкое развитие в современной науке. Он придавал важное значение исследованию фотосинтеза растений в природной обстановке и разработал для этого специальную аппаратуру, представляющую собой прототип многих современных приборов. В известной т. н. крунианской лекции, прочитанной в Лондон. королев. об-ве - "Космическая роль растения" (1903, в рус. пер. 1904), Т. подвел итоги своей тридцатилетней работы по фотосинтезу. Само приглашение прочесть эту лекцию говорило о мировом признании Т. как крупнейшего ученого в области физиологии растений. Т. высказывал ряд теоретич. положений и по др. разделам физиологии растений: о водном режиме, минеральном питании и иных вопросах жизни растений.
Большое значение имела деятельность Т. как популяризатора достижений в области физиологии растений и активного борца за их внедрение в практику рус. с. х-ва. Задачей ботаника-физиолога он считал не только описание и объяснение явлений жизни растений, но и управление процессами их жизнедеятельности ("Земледелие и физиология растений", 1906, "Наука и земледелец", 1906). Одним из осн. принципов работы Т. было изучение физиологии растений в связи с земледелием. Напр., он считал целесообразным выведение сортов с мощно развитой корневой системой или пониженной транспирацией, обосновал возможность повышения продуктивности транспирации при помощи удобрений; указывал на необходимость использования вегетационного метода в с. х-ве, создания заводов по произ-ву селитры; предсказывал производственное значение выращивания растений при искусственном электрич. освещении.
Роль Тимирязева в защите и развитии дарвинизма. Еще студентом-первокурсником Т. познакомился с книгой Ч. Дарвина "Происхождение видов" (1859). В эволюционной теории Дарвина он сумел увидеть гениальную общую теорию развития органич. мира и понять ее философскую материалистич. основу. Т. стал одним из первых и самым талантливым пропагандистом дарвинизма в России. С 1864 он начал помещать в прогрессивном для того времени журнале "Отечественные записки" статьи по дарвинизму. Обобщив их, выпустил в следующем году книгу "Краткий очерк теории Дарвина" (1865), явившуюся предшественницей знаменитого произведения "Чарльз Дарвин и его учение", выдержавшего 15 изданий в период с 1883 по 1941. Серия статей была опубл. Т. (1908-10) в связи с 50-летием выхода в свет книги Дарвина "Происхождение видов". Пропаганде идей дарвинизма в значительной мере посвящены и другие произведения Т. - "Жизнь растения" (1878, 15 изд. 1949) и "Исторический метод в биологии" (опубл. посмертно, 1922) и др.
Теория Дарвина была восторженно встречена передовыми учеными, видевшими в ней одно из важнейших открытий 19 в., знаменующее переворот в биологии, и яростными нападками на нее со стороны реакционных ученых и церковников, пытавшихся сохранить учение о постоянстве видов, учение о конечных причинах, о заложенных в организмах тенденциях к совершенствованию и т. п. идеалистич. концепции, к-рые приводили к признанию божественной воли творца всего живущего. Т. был воинствующим материалистом, отстаивавшим науку от проникновения в нее идеализма в любой форме. Он неизменно подчеркивал, что наука ведет свое происхождение от практики и что она развивается под давлением запросов хозяйственной деятельности человека. Т. всю свою жизнь был атеистом, никогда не соглашался с тем, что с наукой так или иначе можно примирить религию. В России антидарвинизм в 19 в. наиболее резко выразился в выступлениях Н. Я. Данилевского, H. H. Страхова, В. С. Соловьева и ряда др. реакционеров. В защиту дарвинизма от нападения на него религиозно-идеалистич. реакции немедленно, со свойственной ему страстью, выступил Т. со своими блестящими публичными лекциями и статьями - "Опровергнут ли дарвинизм?" (1887), "Бессильная злоба антидарвиниста" (1889), "Странный образчик научной критики" (1889), "Некоторые основные задачи современного естествознания" (2 чч., 1895-1904). Не менее страстно выступал Т. в защиту дарвинизма в начале 20 в., когда англ. генетик У. Бетсон объявил, что генетика может заменить собой дарвинизм ("Отповедь виталистам" и "Отбой мендельянцев", 1913). В борьбе с антидарвинизмом Т. последовательно защищал учение Дарвина как прогрессивную материалистич. теорию развития.
Пропагандируя дарвинизм, Т. вместе с тем развивал его, преодолевая слабые стороны теории Дарвина и поднимая ее на более высокую ступень. Дарвин, как известно, не только ошибочно использовал реакционную "теорию" Мальтуса о перенаселении как одну из отправных точек в цепи доказательств данного им правильного объяснения эволюции путем борьбы за существование и естественного отбора в животном и растительном мире, но и признавал, что прогрессивное развитие человека также идет под воздействием естественного отбора. Т. всю жизнь ожесточенно боролся против любых форм т. н. социал-дарвинизма. Понимая, что социальные явления не могут быть объяснены биологич. законами, Т. заявлял, что учение о борьбе за существование останавливается на пороге культурной истории и что "закон Мальтуса грозен только для бессознательных существ" (Соч., т. 3, 1937. стр. 31).
Дарвин дал материалистич. объяснение историч. развития органич. мира. Т. поставил в качестве ближайшей задачи науки изучение вопроса о физиологич. природе изменчивости, видя в этом залог успеха активного вмешательства человека в процесс формообразования. Поэтому он с такой энергией боролся за развитие экспериментальной морфологии, к-рая должна, по его мнению, осуществить разработку методов управления природой растения.
Т. дал глубокий анализ факторов эволюции - изменчивости, наследственности и естественного отбора в их взаимосвязи, и, развивая учение Дарвина, внес немало своего собственного в понимание каждого из элементов этой триады.
Более определенно, чем Дарвин, он говорил о роли среды в изменчивости организмов; считал, что исходной причиной изменения организмов является непосредственное или посредственное (косвенное) действие внешних условий и только затем идет действие вторичных влияний, таких, как корреляции в развитии органов и т. д.
Т. дал определение наследственности как свойства организмов сохранять влияние прежде действовавших условий, как свойства сохранять сходство в силу преемственной передачи особенностей организации и отправлений. Для нахождения путей к пониманию физиологии наследственности рекомендовал изучать явление "последействия", при к-ром в течение нескольких поколений проявляется действие отсутствующей, но существовавшей в прошлом причины.
Особенное внимание Т. уделял естественному отбору, развивая и углубляя эту "характеристическую сущность дарвинизма", подчеркивая творческую роль отбора. Это связано у Т. с совершенно четким пониманием, что эволюционный процесс не может быть сведен к изменчивости и наследственности. Он писал: "Среда изменяет, но изменять не значит совершенствовать. Наследственность усложняет, но усложнение - еще не усовершенствование. Из всех нам известных естественных факторов совершенствует только то критическое начало, которое из этого измененного и усложненного материала сохраняет полезное, устраняет вредное. Совершенствует организмы то сочетание безграничной производительности и неумолимой критики, которое мы иносказательно называем естественным отбором" (Соч., т. 5, 1938, стр. 139-140). В непонимании этого основного положения дарвинизма Т. видел коренной порок антидарвинистич. эволюционных теорий, против к-рых он боролся.
В понимание вида Т. также внес большую ясность по сравнению с Дарвином. Дарвин неоднократно отмечал, что "вид" - это произвольное понятие, придуманное ради удобства для обозначения группы близко между собой схожих особей. В то же время анализ работ Дарвина показывает, что на самом деле он признавал вид реально существующим в течение определенного отрезка времени. Т. четко говорил о том, что вид есть и отвлеченное общее понятие (категория общего по отношению к единичному - особи) и реально существующий факт. Вместе с тем живая природа, совокупность органич. существ, по Т., представляет "несомненную цепь, но именно цепь из отдельных звеньев (видов - ред.), а не непрерывную нить" (Соч., т. 8, 1939, стр. 115). Т. гносеологически правильно увидел основу проблемы вида в единстве прерывного и непрерывного в процессе развития природы.
Заслугой Т. является развитие им историч. метода как обязательного звена в научном познании мира. Являясь первоклассным экспериментатором и неустанным пропагандистом экспериментального метода, борясь за сближение биологии с "точными науками", прежде всего с физикой и химией, Т. тем не менее понимал недостаточность этого метода в приложении к анализу закономерностей эволюционного процесса. В этом анализе у Т. наряду с описательным и экспериментальным методами ведущее место приобретает историч. метод - "ни морфология, со своим блестящим и плодотворным сравнительным методом, ни физиология, со своим еще более могущественным экспериментальным методом, не покрывают всей области биологии, не исчерпывают ее задач; и та, и другая ищет дополнения в методе историческом" (Соч., т. 6, 1939, стр. 61).
Тимирязев как историк и популяризатор науки. Все характерные черты материалистич. мировоззрения Т., его страстность в борьбе за свободную научную мысль полностью проявились в многочисленных его работах по истории науки. Каждое выступление Т. по истории науки носило полемич. характер, являлось составной частью единой борьбы за науку и демократию. Им написаны обобщающие работы: "Столетние итоги физиологии растений" (1901), "Основные черты истории развития биологии в XIX столетии" (1907), "Пробуждение естествознания в третьей четверти века" (1907; в 1920 вышла под названием "Развитие естествознания в России в эпоху 60-х годов"), "Успехи ботаники в XX веке" (1917; в 1920 вышла под названием "Главнейшие успехи ботаники в начале XX столетия"), "Наука. Очерк развития естествознания за 3 века (1620-1920)" (1920) и др. С гордостью отмечая достижения науки в России, пропагандируя работы выдающихся рус. естествоиспытателей и подчеркивая их вклад в мировую науку, Т. был чужд национализму. Он отдавал должное зарубежным прогрессивным ученым, писал о том влиянии, к-рое оказали их идеи на развитие науки в России. Защищал мысль об интернациональном характере подлинной науки и об огромной роли науки в борьбе за мир. В 1917 Т. писал: "...Наука и демократия по самому существу своему враждебны войне. Наука тождественна с истиной; вне истины она не существует, просто немыслима, потому-то она и едина" (Соч., т. 9, 1939, стр. 252).
Популяризация науки была для Т. настоящей потребностью. Он писал: "С первых шагов своей умственной деятельности я поставил себе две параллельные задачи: работать для науки и писать для народа, т. е. популярно" (там же, стр. 13-14). Популяризацию научных знаний он рассматривал как путь, на к-ром соединяются наука и демократия. Все статьи и книги Т. написаны ясным и простым языком - они стоят на высоком научном уровне и в то же время по характеру изложения доступны самым широким кругам. Предельная ясность его образного и темпераментного языка, яркость и богатство сравнений, примеров, сопоставлений, а в особенности умение раскрыть логику научного исследования, показать пути научного открытия, описать картину развития науки в ее борьбе за истину ставят научно-популярные работы Т. на одно из первых мест в мировой научной литературе.
В лице Т. наука в России имела не только великого ученого, но и мыслителя-материалиста, поднимавшегося в своих работах до глубоких философских обобщений.
Изучая процесс фотосинтеза и видя в нем прямое доказательство единства органич. и неорганич. природы, разрабатывая историч. метод в биологии и пользуясь им в своих исследованиях и обобщениях, активно участвуя в общественной жизни на стороне прогрессивных сил общества и беззаветно служа народу, Т. шел "через данные своей науки" от революционного демократизма к научному коммунизму, к диалектич. материализму. Т. нельзя назвать да конца последовательным диалектиком-материалистом, но его философские высказывания и научные обобщения, особенно в последний период жизни, когда он ближе познакомился с марксизмом и, в частности, с работами В. И. Ленина, сыграли огромную роль в развитии сов. биологии. Т. был первым из крупных рус. ученых, принявших Великую Окт. социалистич. революцию. Незадолго до смерти он говорил: "...Большевики, проводящие ленинизм, - я верю и убежден, - работают для счастья народа и приведут его к счастью".
Соч.: Сочинения, т. 1-10, М., 1937-40; Избранные сочинения, т. 1-4, М., 1928-49; Избранные сочинения, т. 1-2, М., 1957.
Лит.: Памяти К. А. Тимирязева. Сборник докладов и материалов сессии... посвященной 15-летию со дня смерти К. А. Тимирязева. 1920-1935, под ред. П. П. Бондаренно [и др.], М.-Л., 1936; Климент Аркадьевич Тимирязев. Сборник, М., 1940 (Моск. с.-х. акад. им. Тимирязева); Великий ученый, борец и мыслитель. Сборник, под ред. акад. Л. А. Орбели, М.-Л., 1943; Комаров В. Л., Максимов Н. А. и Кузнецов Б. Г., Климент Аркадьевич Тимирязев, М., 1945 (имеется библиография работ о Т., вышедших до 1945 г.); Корчагин А. И., К. А. Тимирязев. Жизнь и творчество, М., 1948; Новиков С. А., К. А. Тимирязев , под ред. А. К. Тимирязева, М., 1948; Платонов Г. В., Мировоззрение К. А. Тимирязева, 2 изд., М., 1952 (имеется библиография работ о Т., вышедших в 1945-52 гг.); Цетлин Л. С., К. А. Тимирязев, 2 изд., М., 1952; Платонов Г. В., Климент Аркадьевич Тимирязев, М., 1955 (Деятели русской агрономии).
Большая биографическая энциклопедия . 2009 .
Климент Аркадиевич Тимирязев родился 22 мая (по старому стилю) 1843 г. в Петербурге, на Галерной улице. Позже семья переехала на Васильевский остров.
В 1860 г. Тимирязев поступил в Петербургский университет. В 1861 г. за участие в студенческих волнениях Климента Аркадиевича вынудили покинуть стены университета. Только в 1863 г. Тимирязев смог возобновить занятия в университете в качестве вольнослушателя.
В 1864 г. Климент Аркадиевич написал студенческую научную работу о печеночных мхах. В ботанике в то время было немного известно о растительных организмах. Сочинение Тимирязева было удостоено золотой медали.
Осенью 1865 г. Климент Аркадиевич закончил занятия в университете. В этом же году вышла в свет первая книга Тимирязева "Краткий очерк теории Дарвина".
18 февраля 1866 г. К. А. Тимирязев получил диплом об окончании Петербургского университета.
В начале января 1868 г. открылся I съезд русских естествоиспытателей и врачей. Со своим докладом на нем выступил Климент Аркадиевич. Его сообщение называлось "Прибор для исследования воздушного питания листьев и о применении искусственного освещения к подобного рода исследованиям".
Участникам съезда естествоиспытателей и врачей молодой ученый демонстрировал прибор, который в любых условиях - в лаборатории, в поле, в лесу - обеспечивал исследование воздушного питания зеленого листа. Прибор давал ответы на вопросы: сколько углекислоты поглотил зеленый лист? Cколько пищи принял в себя?
Второй частью научного сообщения Тимирязева было выяснение вопроса: происходит ли усвоение углекислоты при искусственном освещении? Новый прибор давал исследователю возможность ответить и на этот вопрос. Результаты исследования показали, что при искусственном свете процесс усвоения углекислоты растением значительно уменьшается.
Совет Петербургского университета вынес решение о предоставлении Тимирязеву на два года научной командировки за границу. Климент Аркадиевич уехал в Гейдельберг, где начал работать в местном университете, в лаборатории Бунзена.
Работая в лаборатории, Тимирязев открыл в составе хлорофилла вещество, которое определяет его характерные оптические свойства. Это вещество Климент Аркадиевич назвал хлорофиллином. Тимирязеву удалось выделить хлорофиллин в чистом виде.
Климент Аркадиевич доказал, что действие солнечных лучей изменяет состав этого вещества, подобно действию кислот: в обоих случаях хлорофилл буреет, превращается в филлоксантин.
Кандидатура Тимирязева была предложена на должность преподавателя по кафедре ботаники в Петровскую Академию (г. Москва). Соответствующее официальное уведомление было послано Клименту Аркадиевичу за границу.
Тимирязев принял предложение Академии, и 22 ноября 1869 г. состоялось его избрание на преподавательскую должность.
В начале сентября 1870 г. Климент Аркадиевич прибыл в Москву и поселился вблизи Академии.
В лице Климента Аркадиевича академия получила преподавателя, близкого ей по духу.
В мае 1871 г. в Петербургском университете Тимирязев защитил диссертацию на степень магистра на тему "Спектральный анализ хлорофилла". Через два месяца после защиты Климента Аркадиевича избрали экстраординарным профессором Петровской Академии.
В 1872 г. Климента Аркадиевича пригласили на должность внештатного преподавателя Московского университета. Осенью этого года он прочел вступительную лекцию в университетской аудитории. С этого времени и до конца жизни Тимирязев был связан с Московским университетом. Климент Аркадиевич и его идейные друзья составили в университете сплоченную группу передовых ученых.
В 1875 г. в Петербургском университете Тимирязев защитил докторскую диссертацию на тему "Об усвоении света растением". Из всех волн лучистой энергии солнца, достигающих зеленых зерен хлорофилла, наибольшей энергией обладают волны красного света: под их действием интенсивнее всего идет процесс фотосинтеза, так как они несут зеленому листу наибольшее количество энергии.
Таков был важнейший вывод из докторской диссертации Климента Аркадиевича Тимирязева.
В 1877 г. Климента Аркадиевича избрали экстраординарным профессором Московского университета.
В 1878 г. вышло первое издание книги Тимирязева "Жизнь растений", в основу который был положен курс лекций по физиологии растений, читаемый автором в большой аудитории Московского музея прикладных наук (ныне Политехнический музей).
На VI съезде русских естествоиспытателей и врачей в Петербурге Тимирязев представил доклады: "Количественный анализ хлорофилла", "Новый метод для изучения процесса дыхания и разложения углекислоты растений", "Объективное изучение закона абсорбции и количественное изучение смесей двух хлорофилловых пигментов", "Клейковина как материал для осмотических исследований в применении к хлорофиллу", "О физиологическом значении хлорофилла".
В 1884 г. Климента Аркадиевича утвердили ординарным профессором Московского университета.
Значительный вклад в науку исследований Климента Аркадьевича послужил его избранию в 1890 г. членом-корреспондентом Российской Академии Наук.
Климент Аркадьевич Тимирязев умер 28 апреля 1920 г. Его похоронили на Ваганьковском кладбище.
ТИМИРЯЗЕВ КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ
Тимирязев (Климент Аркадьевич) - профессор Московского университета, родился в Петербурге в 1843 г. Первоначальное образование получил дома. В 1861 г. поступил в Петербургский университет на камеральный факультет, потом перешел на физико-математический, курс которого окончил в 1866 г. со степенью кандидата и был удостоен золотой медали за сочинение "О печеночных мхах" (не напечатано). В 1868 г. появился в печати его первый научный труд "Прибор для исследования разложения углекислоты" и в том же году Тимирязев был отправлен за границу для подготовления к профессуре. Он работал у Гофмейстера, Бунзена, Кирхгофа, Бертло и слушал лекции Гельмгольца, Клода Бернара и др. Вернувшись в Россию, Тимирязев защитил магистерскую диссертацию ("Спектральный анализ хлорофилла", 1871) и был назначен профессором Петровской сельскохозяйственной академии в Москве. Здесь он читал лекции по всем отделам ботаники, пока не был оставлен за штатом в виду закрытия академии (в 1892 г.). В 1875 г. Тимирязев доктор ботаники за сочинение "Об усвоении света растением", а в 1877 г. приглашен в Московский университет на кафедру анатомии и физиологии растений, которую продолжает занимать и поныне. Читал также лекции на женских "коллективных курсах" в Москве. Кроме того, Тимирязев состоит председателем ботанического отделения общества любителей естествознания при Московском университете. Научные труды Тимирязева, отличающиеся единством плана, строгой последовательностью, точностью методов и изяществом экспериментальной техники, посвящены вопросу о разложении атмосферной углекислоты зелеными растениями под влиянием солнечной энергии и немало способствовали уяснению этой важнейшей и интереснейшей главы растительной физиологии. Изучение состава и оптических свойств зеленого пигмента растений (хлорофилла), его генезиса, физических и химических условий разложения углекислоты, определение составных частей солнечного луча, принимающих участие в этом явлении, выяснение судьбы этих лучей в растении и, наконец, изучение количественного отношения между поглощенной энергией и произведенной работой - таковы задачи, намеченные еще в первых работах Тимирязева и в значительной степени разрешенные в его последующих трудах. К этому следует прибавить, что Тимирязев первый ввел в России опыты с культурой растений в искусственных почвах. Первая теплица для этой цели была устроена им в Петровской академии еще в начале 70-х годов, т. е. вскоре после появления этого рода приспособлений в Германии. Позже такая же теплица была устроена им в Петровской академии еще в начале 70-х годов, т. е. вскоре после появления этого рода приспособлений в Германии. Позже такая же теплица была устроена Тимирязевым на всероссийской выставке в Нижнем Новгороде. Выдающиеся научные заслуги Тимирязева доставили ему звание члена-корреспондента Академии Наук, почетного члена харьковского и Санкт-Петербургского университетов, вольноэкономического общества и многих других ученых обществ и учреждений. Среди образованного русского общества Тимирязев пользуется широкой известностью, как популяризатор естествознания. Его популярно-научные лекции и статьи, вошедшие в сборники "Публичные лекции и речи" (Москва, 1888), "Некоторые основные задачи современного естествознания" (Москва, 1895), "Земледелие и физиология растений" (Москва, 1893), "Чарльз Дарвин и его учение" (4 изд., Москва, 1898) являются счастливым соединением строгой научности, ясности изложения, блестящего стиля. Его "Жизнь растения" (5-е изд., Москва, 1898; переведенное на иностранные языки), представляет собой образец общедоступного курса физиологии растений. В своих популярно-научных произведениях Тимирязев является стойким и последовательным сторонником механического воззрения на природу физиологических явлений и горячим защитником и популяризатором дарвинизма. Список 27 научных работ Тимирязева, появившихся до 1884 г., помещен в приложении к его речи "L"etat actuel de nos connaissances sur la fonction chlorophyllienne" ("Bulletin du Congres internation. de Botanique a St.-Peterbourg", 1884). После 1884 г. появилась: "L"effet chimique et l"effet physiologique de la lumiere sur la chlorophylle" ("Comptes Rendus", 1885), "Chemische und physiologische Wirkung des Lichtes auf das Chlorophyll" ("Chemisch. Centralblatt", 1885, ¦ 17), "La protophylline dans les plantes etiolees" ("Compt. Rendus", 1889), "Enregistrement photographique de la fonction chlorophyllienne par la plante vivante" ("Compt. Rendus", CX, 1890), "Фотохимическое действие крайних лучей видимого спектра" ("Труды Отделения Физических Наук общества Любителей Естествознания", т. V, 1893), "La protophylline naturelle et la protophylline artificielle" ("Comptes R.", 1895) и др. Кроме того, Тимирязеву принадлежит исследование газового обмена в корневых желвачках бобовых растений ("Труды Санкт-Петербургского Общества Естествоиспытателей", т. XXIII). Под редакцией Тимирязева вышло в русском переводе "Собрание сочинений" Ч. Дарвина и другие книги.
Краткая биографическая энциклопедия.
2012Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое ТИМИРЯЗЕВ КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:
- ТИМИРЯЗЕВ КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
Климент Аркадьевич , естествоиспытатель-дарвинист, один из основоположников русской школы физиологов растений, член-корреспондент Петербургской АН (1890). В … - ТИМИРЯЗЕВ КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ
профессор Московского университета, род. в Петербурге в 1843 г. Первоначальное образование получил дома. В 1861 г. поступил в Петербургский унив. … - ТИМИРЯЗЕВ КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ
? профессор Московского университета, род. в Петербурге в 1843 г. Первоначальное образование получил дома. В 1861 г. поступил в Петербургский … - ТИМИРЯЗЕВ в Справочнике Населённых пунктов и почтовых индексов России:
399204, Липецкой, … - ТИМИРЯЗЕВ в Энциклопедии русских фамилий, тайн происхождения и значений:
- ТИМИРЯЗЕВ в Энциклопедии фамилий:
Ставшая известной всему миру фамилия русского ученого Климента Аркадьевича Тимирязева образована от имени не менее знаменитого Тимура (Тамерлана) - среднеазиатского … - ТИМИРЯЗЕВ в Энциклопедии Биология:
Климент Аркадьевич (1843-1920), российский естествоиспытатель, один из основоположников отечественной школы физиологии растений, пропагандист теории Ч. Дарвина. Занимался исследованиями в области … - КЛИМЕНТ в Библейской энциклопедии Никифора:
(снисходительный, милостивый; Филип. 4:3) - на него указывает ап. Павел в означенной цитате, как на одного из сотрудников, имена которых … - КЛИМЕНТ в Большом энциклопедическом словаре:
VIII (Clemens) (в миру Ипполито Альдобрандини Ippolito Aldobrandini) (1536-1605), папа Римский с 1592. Кардинал и легат в Польше (1585). После … - ТИМИРЯЗЕВ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
Тимирязев (Климент Аркадьевич) - профессор московского университета,род. в Петербурге в 1843 г. Первоначальное образование получил дома. В1861 г. поступил в … - КЛИМЕНТ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
митрополит тырновский; ум. в 1901 … - ТИМИРЯЗЕВ
ТИМИР́ЯЗЕВ Клим. Арк. (1843-1920), естествоиспытатель, один из основоположников рус. науч. школы физиологов р-ний, ч.-к. Петерб. АН (1890), РАН (1917). Проф. … - ТИМИРЯЗЕВ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ТИМИР́ЯЗЕВ Дм. Арк. (1837-1903), экономист, статистик. Брат К.А. Тимирязева. Предложил для обследования пром-сти специализир. бланки по разным отраслям. Ред. "Ежегодника … - ТИМИРЯЗЕВ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ТИМИР́ЯЗЕВ Вас. Ив. (1849-1919), гос. деятель, финансист. С 1875 в Мин-ве финансов, участник подготовки торг. соглашений с Францией (1891) и … - КЛИМЕНТ в Большом российском энциклопедическом словаре:
КЛИМ́ЕНТ СМОЛЯТИЧ (? - после 1164), митрополит Киевский в 1147-59 (в 1155-58 был изгнан из Киева), др.-рус. писатель. Широко образованный … - КЛИМЕНТ в Большом российском энциклопедическом словаре:
КЛ́ИМЕНТ РИМСКИЙ (Clemens Romanus), христ. епископ в Риме (вероятно, третий после апостола Петра), отец Церкви (1 в.). С его именем … - КЛИМЕНТ в Большом российском энциклопедическом словаре:
КЛИМ́ЕНТ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ Тит Флавий (? - до 215), христ. богослов и писатель, стремившийся к синтезу эллинской культуры и христ. веры; … - КЛИМЕНТ в Большом российском энциклопедическом словаре:
КЛИМ́ЕНТ V (Clemens) (?-1314), папа Римский с 1305. Под давлением франц. короля Филиппа IV перенёс свою резиденцию в 1309 в … - КЛИМЕНТ в Большом российском энциклопедическом словаре:
КЛИМ́ЕНТ Охридский (Величский или Словенский) (ок. 840-916), слав. просветитель, ученик и ближайший сподвижник Кирилла и Мефодия. Один из основоположников др.-болг. … - КЛИМЕНТ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
? митрополит тырновский; ум. в 1901 … - КЛИМЕНТ в Словаре для разгадывания и составления сканвордов:
Мужское … - КЛИМЕНТ в словаре Синонимов русского языка:
имя, клим, … - КЛИМЕНТ в Полном орфографическом словаре русского языка:
Климент, (Климентович, … - ТИМИРЯЗЕВ
Климентий Аркадьевич (1843-1920) , российский естествоиспытатель, один из основоположников русской научной школы физиологов растений, член-корреспондент РАН (1917; член-корреспондент Петербургской АН … - КЛИМЕНТ в Современном толковом словаре, БСЭ:
Анкирский (Многострадальный) (ум. 312), епископ Анкирский, священномученик, пострадавший в гонение императоров Диоклетиана и Максимиана. После неоднократного заключения в тюрьму был … - ТИМИРЯЗЕВ ДМИТРИЙ АРКАДЬЕВИЧ
Тимирязев (Дмитрий Аркадьевич) - статистик, родился в 1837 году; по окончании курса в Киевском университете поступил на службу по министерству … - КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ в Цитатнике Wiki:
Data: 2008-08-27 Time: 23:15:04 * В состав того, что мы называем человечеством, входит более мёртвых, чем живых. * Только осуществляя … - СТОЛЫПИН ПЕТР АРКАДЬЕВИЧ в Православной энциклопедии Древо.
- КЛИМЕНТ РИМСКИЙ
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Климент I (Clemens Romanus) (+ 101), епископ Римский, священномученик. Память 25 ноября … - КЛИМЕНТ ОХРИДСКИЙ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Климент Охридский, Болгарский (+ 916), епископ, святитель. Память 22 ноября (Болг.), 25 ноября … - КЛИМЕНТ АНКИРСКИЙ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Климент Анкирский (258 - ок. 312), епископ, священномученик. Память 23 января. … - АНДРЕЕВ ПАВЕЛ АРКАДЬЕВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Андреев Павел Аркадьевич (1880 - 1937), протоиерей, священномученик. Память 3 ноября, … - ТИМИРЯЗЕВЫ в Краткой биографической энциклопедии:
Тимирязевы - дворянский род, происходящий, по сказаниям старинных родословцев, от ордынского князя Темира-Гази, воевавшего с Литвой в 1374 г.; его … - ТИМИРЯЗЕВ ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Тимирязев (Василий Иванович) - государственный деятель. Родился в 1849 году. Образование получил на математическом факультете С.-Петербургского университета. Занимал должности вице-директора … - СУВОРОВ АЛЕКСАНДР АРКАДЬЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Суворов (Александр Аркадьевич, граф Рымникский, князь Италийский, 1804 - 1882) - внук генералиссимуса Суворова, генерал-адъютант и генерал от инфантерии. … - СТОЛЫПИН ПЕТР АРКАДЬЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Столыпин (Петр Аркадьевич) - государственный деятель, родился в 1862 г. Воспитывался в виленской и орловской гимназиях; окончил СПб. университет по … - СТОЛЫПИН ДМИТРИЙ АРКАДЬЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Столыпин (Дмитрий Аркадьевич, 1818 - 1893) - писатель; учился в Школе гвардейских подпрапорщиков, служил в Конногвардейском полку. По выходе в … - СТОЛЫПИН АЛЕКСАНДР АРКАДЬЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Столыпин (Александр Аркадьевич) - журналист, брат С. Петра Аркадьевича. Родился в 1863 г.; окончил курс СПб. университета по филологическому … - КЛИМЕНТ ТЫРНОВСКИЙ (В МИРУ ВАСИЛИЙ ДРУМЕВ) в Краткой биографической энциклопедии:
Климент Тырновский - митрополит, болгарский писатель и церковный деятель (1841 - 1901), в миру Василий Друмев. Учась в одесской духовной … - КЛИМЕНТ СМОЛЯТИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Климент Смолятич - русский церковный писатель (начало XII века - после 1164 г.). Посвящение Климента в митрополиты связано с чрезвычайно … - КЛИМЕНТ (В МИРУ КОНСТАНТИН КАРЛОВИЧ ЗЕДЕРГОЛЬМ) в Краткой биографической энциклопедии:
Климент, в миру Константин Карлович Зедергольм - иеромонах Оптинского скита, духовный писатель (умер в 1878 г.), сын реформаторского суперинтенданта. Окончил … - КАУФМАН АЛЕКСАНДР АРКАДЬЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Кауфман, Александр Аркадьевич - экономист и статистик. Родился в 1864 г. Окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. В 1887 - 1894 … - ГОЛЕНИЩЕВ-КУТУЗОВ АРСЕНИЙ АРКАДЬЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Голенищев-Кутузов Арсений Аркадьевич, граф - известный поэт (1848 - 1913). В 1876 г. учился в Петербургском университете на юридическом факультете, … - ВОЕВОДСКИЙ СТЕПАН АРКАДЬЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Воеводский Степан Аркадьевич - вице-адмирал, член Государственного совета. Родился в 1859 г. Никаких нововведений за время управления его министерством проведено …
Климент Аркадьевич Тимирязев (1843-1920)
Среди русских учёных немного найдётся таких, которые были бы так популярны и чтимы в народе, как Климент Аркадьевич Тимирязев, обессмертивший своё имя классическими исследованиями процесса фотосинтеза, с которым связано существование всего животного мира.
В Москве К. А. Тимирязеву воздвигнут памятник в ближайшем соседстве с памятником величайшему поэту А. С. Пушкину. Его имя носят научные, учебные и просветительные учреждения страны: старейшая Сельскохозяйственная академия, бывшая Петровская, в Москве; ряд Домов просвещения в городах и сёлах. Образ К. А. Тимирязева вдохновил известного писателя В. Г. Короленко, который в 80-х годах вывел его под именем профессора Изборского в повести "С двух сторон". К. А. Тимирязев изображается в лице профессора Полежаева в современном художественном фильме "Депутат Балтики".
К. А. Тимирязев является учёным, оставившим исключительно глубокий след в науке и заслужившим вечную благодарную память самых различных слоёв русского народа.
Климент Аркадьевич Тимирязев родился в Петербурге 3 июня 1843 года. Отец его - Аркадий Семёнович Тимирязев - происходил из старинного служилого дворянского рода, но был республиканцем с ярко выраженными революционными настроениями. Он гордился тем, что родился в год, когда началась французская революция, и любил Робеспьера. Когда однажды его спросили, какую карьеру он готовит своим сыновьям, он ответил: "Какую карьеру? А вот какую: сошью я пять синих блуз, как у французских рабочих, куплю пять ружей и пойдём с другими - на Зимний дворец".
Свободомыслие А. С. Тимирязева распространилось и на вопросы религии. С восхищением Климент Аркадьевич вспоминал, что когда Аркадий Семёнович прочитал написанную в 1865 году Тимирязевым-сыном книгу "Чарльз Дарвин и его учение", он сказал: "Очень хорошо, очень интересно, но что вы всё пишете про разных голубей и ни слова про человека. Боитесь, Моисей своей книгой Бытия запретил вам говорить об этом". Книга Дарвина "Происхождение человека" вышла шестью годами позже.
Значительное влияние на воспитание К. А. Тимирязева оказала и его мать Аделаида Климентьевна. Благодаря ей он уже в детстве знал несколько европейских языков и прекрасно изучил художественную литературу. Это развило в нём вкус к художественному слову и впоследствии дало неисчерпаемый запас для удачных образов и метких сравнений, которыми изобилуют его речи и статьи.
Храня горячее чувство благодарности и любви к своим родителям, К. А. Тимирязев уже на склоне лет своих посвятил им свою книгу "Наука и демократия". В этом посвящении он писал: "...вы внушили мне, словом и примером, безграничную любовь к истине и кипучую ненависть ко всякой, особенно общественной, неправде".
Ещё в детстве К. А. Тимирязев любил наблюдать явления природы. Своего брата, устроившего дома маленькую химическую лабораторию, он считал своим первым учителем естествознания. К поступлению в университет К. А. Тимирязев готовился дома и потому не испытал гнетущего режима старой классической гимназии. Однако ещё до поступления К. А. Тимирязева в университет отец его как "политически неблагонадёжный" был вынужден покинуть службу, и большая семья из 8 человек должна была жить на ничтожную пенсию. Поэтому с пятнадцати лет Климент Аркадьевич должен был зарабатывать средства к жизни переводами иностранных писателей, причём через его руки, по его словам, прошла не одна погонная сажень томов.
Много позже, обращаясь к студентам первого рабочего факультета, он писал: "Путь приобретения научных знаний для человека труда - тяжёлый путь; говорю это на основании целой жизни тяжёлого опыта. С пятнадцатилетнего возраста моя левая рука не израсходовала ни одного гроша, которого не заработала бы правая. Зарабатывание средств существования, как всегда бывает при таких условиях, стояло на первом плане, а занятие наукой было делом страсти, в часы досуга, свободные от занятий, вызванных нуждой. Зато я мог утешать себя мыслью, что делаю это на собственный страх, а не сижу на горбу тёмных, тружеников, как дети помещиков и купеческие сынки. Только со временем сама наука, взятая мною с бою, стала для меня источником удовлетворения не только умственных, но и материальных потребностей жизни - сначала своих, а потом и семьи".
В 1861 г. восемнадцатилетний К. А. Тимирязев поступил в Петербургский университет на камеральный факультет, с которого вскоре перешёл на естественный. В этом году в университете разразились крупные студенческие волнения. К. А. Тимирязев принял в них активное участие и был исключён из университета. Он перешёл на положение вольнослушателя. Это не лишило его возможности слушать лекции, работать в лабораториях и даже участвовать в конкурсе на соискание золотой медали, которую он получил за первую свою научную работу "О строении печёночных мхов".
Из профессоров он с благодарностью вспоминает ботаника-систематика А. Н. Бекетова и гениального химика Д. И. Менделеева. По окончании университета К. А. Тимирязев избирает своей специальностью физиологию растений. Поводимому, это произошло под влиянием участия в полевых исследованиях действия минеральных удобрений на урожайность в Симбирской губернии (ныне Ульяновской обл.), организованных и руководимых Д. И. Менделеевым. К. А. Тимирязев, участвуя в этой работе, произвёл свои первые опыты над воздушным питанием растений, о которых в 1868 г. доложил на I съезде естествоиспытателей в Петербурге. В этом докладе он уже тогда дал широкий план исследования фотосинтеза (воздушного питания растений), по которому в значительной степени идёт работа и в настоящее время.
В том же 1868 г. К. А. Тимирязев, по предложению профессора Бекетова, получил командировку за границу, где работал сначала в Гейдельберге у Кирхгофа и Бунзена, а затем в Париже у основателя научной агрономии Буссенго и знаменитого химика Бертло. Наступившая в 1870 г. франко-прусская война прервала его работу, и он возвратился в Россию.
Весной 1871 г. К. А. Тимирязев защитил в Петербургском университете магическую диссертацию "Спектральный анализ хлорофилла" и занял кафедру ботаники в Петровско-Разумовской (ныне Тимирязевской) сельскохозяйственной академии в Москве. В 1877 г. он был избран Московским университетом на кафедру анатомии и физиологии растений. К. А. Тимирязев пользовался громадной популярностью среди студенчества. "У Тимирязева, - вспоминает его ученик писатель Короленко, были особенные симпатические нити, соединявшие его со студентами, хотя очень часто разговоры его вне лекции переходили в споры по предметам вне специальности. Мы чувствовали, что вопросы, занимавшие нас, интересуют и его. Кроме того, в его нервной речи слышалась истинная, горячая вера. Она относилась к науке и культуре, которую он отстаивал от охватившей нас волны "опростительства", и в этой вере было много возвышенной искренности. Молодёжь это ценила. Царское правительство знало влияние К. А. Тимирязева на студенчество и не без оснований считало это влияние вредным для себя.
В 1892 г. Петровско-Разумовская сельскохозяйственная академия, как "беспокойное" учебное заведение, была закрыта, и весь персонал уволен. Когда через некоторое время она была вновь открыта, К. А. Тимирязева не оказалось в числе тех профессоров, которые были приглашены занять кафедры.
В 1911 г. он был вынужден покинуть и Московский университет вместе с 125 профессорами и доцентами в знак протеста против увольнения реакционным министром Кассо ректора и двух помощников, боровшихся с произволом полиции в стенах университета.
Университет он оставил уже больным стариком. За два года до этого у него произошло кровоизлияние в мозг, после чего остались парализованными левая рука и нога, так что он не мог двигаться без посторонней помощи. Но умственная работоспособность сохранилась полностью, и он не прекращал научной и публицистической деятельности.
С начала войны 1914 года К. А. Тимирязев первым среди учёных выступил в интернационалистическом журнале М. Горького "Летопись" против шовинистических настроений. Февральскую революцию он встретил со слезами радости на глазах, но вскоре испытал глубокое разочарование во Временном правительстве, продолжавшем войну и подавлявшем революцию. Осенью 1917 г. К. А. Тимирязев писал М. Горькому: "Снова и снова повторяю слова Некрасова:"были времена хуже, но не было подлее"".
С огромной радостью приветствовал он Великую Октябрьскую социалистическую революцию, давшую власть в руки рабочих и крестьян. 2 1/2 года, прожитых им при Советской власти, были годами исключительного подъёма в его жизни. Несмотря на болезнь, он принял деятельное участие в работе Московского Совета как его депутат.
20 апреля 1920 г., возвращаясь домой после заседания, К. А. Тимирязев простудился и в ночь на 28 апреля этого года скончался от воспаления лёгких.
К. А. Тимирязев как учёный представляет редкий тип исследователя, экспериментально работавшего всю свою жизнь над разрешением одной проблемы. Но значение этой проблемы - проблемы воздушного питания растений, или фотосинтеза, - далеко выходит за пределы физиологии растений, так как с этим процессом связано существование не только растений, но и всего животного мира. Мало того, в фотосинтезе растение берёт и усваивает не только вещество, а именно углекислоту воздуха, но и энергию солнечных лучей. Это дало право К. А. Тимирязеву говорить о космической роли растения как передатчика энергии солнца нашей планете.
Что же сделал К. А. Тимирязев для решения этой громадной проблемы, имеющей общебиологическое значение?
На этот вопрос отвечал он сам, подводя итог своим исследованиям в последней предсмертной статье: "Главным содержанием моей полувековой научной деятельности был всесторонний экспериментальный ответ на запросы, предъявленные науке двумя мыслителями - Гельмгольцем и Робертом Майером - основателями закона сохранения энергии. Главным стимулом, руководившим ими в их стремлении обосновать этот закон, по их собственному признанию, было покончить навсегда с современным им учением "о жизненной силе", которым пресекается, по мнению Майера, путь к дальнейшему исследованию и делается невозможным применение законов точной науки к изучению жизни".
Чтобы обосновать закон сохранения энергии в применении к организмам, Майер считал необходимым на опыте решить вопрос, "действительно ли тот свет, который падает на живое растение, получает иное потребление, чем тот свет, который падает на мёртвые тела". К этому же вопросу пришёл и Гельмгольц, который считал необходимым на опыте показать, "точно ли живая сила исчезающих при поглощении их листом солнечных лучей соответствует накопляющемуся запасу химических сил растения". "Осуществить этот опыт, - говорит К. А. Тимирязев, - превратить блестящую мысль двух великих учёных в несомненную истину, доказать солнечный источник жизни - такова была задача, которую я поставил с первых же шагов научной деятельности и упорно и всесторонне осуществлял в течение полувека".
В конце 60-х годов XIX в., когда К. А. Тимирязев приступил к решению этой задачи, физиология растений связывала разложение углекислоты не с энергией луча, а с его яркостью для нашего глаза. Доказательством такой связи служили считавшиеся классическими опыты Дрепера, который полагал, что растение наиболее сильно разлагает углекислоту в наиболее ярких для глаза жёлтых лучах, и немецкие физиологи подтверждали это. К. А. Тимирязев же, исходя из того, что реакция разложения углекислоты требует большой затраты энергии, искал связи этого процесса не с яркостью, а с энергией лучей, поглощаемых листом. С этой точки зрения, наиболее сильного разложения следовало ожидать в красных лучах, обладающих большей энергией и лучше поглощаемых хлорофиллом, чем лучи жёлтые. Повторив опыты Дрепера со всей тщательностью, он доказал, что этот автор получил максимум разложения углекислоты в жёлтых лучах вследствие того, что спектр в его опытах был недостаточно чист. При широкой щели спектроскопа, которую он применял, к жёлтой части спектра всегда примешивается значительное количество красных лучей. В чистых же, монохроматических (одноцветных) спектральных лучах разложение наиболее сильно идёт в той части красных лучей, которая особенна сильно поглощается хлорофиллом. Наоборот, наиболее слабое разложение углекислого газа идёт в зелёных лучах и крайних красных, которые хлорофиллом почти не поглощаются. Так была доказана связь фотосинтеза с хлорофиллом и с энергией поглощаемых им лучей.
Следует сказать, что осуществление этих опытов представляло громадные трудности. Для получения чистого спектра пришлось пропускать луч через очень узкую щель спектроскопа, а следовательно, ослаблять лучи настолько, что для обнаружения разложения углекислоты в них потребовалось разработать особый способ газового анализа, позволявшего анализировать малые количества газа с точностью до тысячной доли кубического сантиметра.
Даже в настоящее время осуществление этих классических опытов в чистом спектре представляет такие экспериментальные трудности, что до сих пор они никем не были повторены и остаются пока единственными. В то же время они были выполнены настолько тщательно, а уверенность в наличии связи разложения углекислоты с энергией луча так велика, что К. А. Тимирязев, получив максимум фотосинтеза в красных лучах, был убеждён, что красные лучи несут не только больше энергии, чем лучи жёлтые, но что в них лежит максимум энергии всего солнечного спектра, который физики того времени помещали в инфракрасных лучах. Действительно, через несколько лет исследования физика Ланглея подтвердили указания К. А. Тимирязева. Ланглей нашёл максимум энергии полуденного солнца в красных лучах, именно в той их части, которая наиболее сильно поглощается хлорофиллом. Правда, последующие измерения астрофизика Аббота передвинули этот максимум в жёлто-зелёные лучи, но это не пошатнуло утверждений К. А. Тимирязева. Новая квантовая теория света убедительно доказала, что наиболее благоприятные энергетические условия для разложения углекислоты складывались в красных, а не жёлто-зелёных лучах.
Не довольствуясь опытами в спектре, где отрезки листьев находились в трубочках с высокой концентрацией углекислоты, К. А. Тимирязев провёл опыты и при естественном, малом содержании углекислоты. Для этого он отбрасывал спектр на лист, отмечая на нём места поглощения хлорофилла. После длительной выдержки на солнце он проявлял йодом крахмал в листе и получал почернение как раз в полосе поглощения хлорофилла в красных лучах. Этот опыт особенно наглядно показал, что действительно разложение углекислоты преимущественно происходит в красных лучах солнечного спектра, наиболее поглощаемых хлорофиллом и в то же время по своей энергии наиболее подходящих для этой реакции. Таким образом, хлорофилл оказался не только поглотителем энергии, но и наиболее совершенным поглотителем, который, согласно теории Дарвина, должен был образоваться в эволюции растений путем отбора.
К этому результату К. А. Тимирязев пришёл на основе, с одной стороны, физического закона сохранения энергии, с другой - биологического учения Дарвина.
Чтобы вполне оценить найденную им связь хлорофилла с фотосинтезом, следует указать, что в то время значение зелёной окраски растений было совершенно неясно. Считалось, что окраска хлорофилла является чистой случайностью и никакого значения не имеет. К. А Тимирязев впервые доказал, что зелёная окраска хлорофилла специально приспособлена для поглощения солнечной энергии, необходимой для разложения углекислоты.
Доказав участие хлорофилла в фотосинтезе, К. А. Тимирязев пошёл и дальше. Он если не объяснил, то указал путь к объяснению, каким образом поглощаемая хлорофиллом солнечная энергия участвует в разложении углекислоты. Он показал, что этот пигмент можно рассматривать как сенсибилизатор (очувствитель), подобный фотографическим сенсибилизаторам. Как бесцветные соли серебра, не поглощающие жёлтых и красных лучей, разлагаются этими лучами в присутствии жёлтых и красных пигментов, так и бесцветная углекислота может разлагаться светом только там, где плазма окрашена хлорофиллом, т. е. в хлоропластах. В разъяснении механизма сенсибилизаторов кроется объяснение действия хлорофилла.
Дальнейшие работы К. А. Тимирязева были посвящены развитию его учения о хлорофилле как поглотителе энергии для фотосинтеза и изучению свойств и образования этого пигмента. Обычно это были краткие сообщения, отличавшиеся оригинальностью постановки вопросов, остроумием и изящностью их решения. Сводку всех своих работ за 35 лет Климент Аркадьевич дал в блестящей крунианской лекции (Крунианские лекции, названные в честь Круна, устраивают на средства, завещанные им Лондонскому королевскому обществу почти 2 века тому назад ), озаглавленной "Космическая роль растения". Эту лекцию К. А. Тимирязев прочитал по приглашению в Лондонском королевском обществе.
Научная деятельность К. А. Тимирязева нашла высокую оценку за границей. Кроме Лондонского королевского общества, университеты Кембриджа, Глазго и Женевы избрали его своим почётным членом. Однако немецкие учёные, с которыми он вёл жестокую полемику, замалчивали его работы.
К. А. Тимирязев не ограничивался научно-исследовательской работой. Он был в то же время писателем-популяризатором, широко распространявшим достижения биологической науки, и писателем-публицистом, страстно защищавшим идеи материализма и демократизации науки.
Склонность к этому роду деятельности у К. А. Тимирязева проявилась очень рано, ещё в университете. Будучи студентом, он поместил в прогрессивном журнале "Отечественные записки" публицистические статьи "Гарибальди на Капрере" и "Голод в Ландкашире", где излагал только что появившуюся теорию Дарвина и притом излагал так мастерски, что до сих пор это изложение остаётся лучшим популярным изложением учения Дарвина.
"С первых же шагов своей умственной деятельности, - говорит К. А. Тимирязев, - я поставил себе две параллельные задачи - работать для науки и писать для народа, т. е. популярно". Из этих слов видно, что популяризацию науки среди народа он ставил наравне с научной деятельностью. В его понимании наука невозможна без популяризации. "Безнадёжно состояние науки, - говорит он, - когда она находится среди безграничной пустыни всеобщего равнодушия. Только делая всё общество участником своих интересов, призывая его делить с нею радости и горе, наука приобретает в нём союзника, надёжную опору дальнейшего развития". В популяризации он видел "одно из могущественных орудий борьбы против вредных последствий крайнего разделения труда, одичания среди цветущей цивилизации". Кроме того, популяризация, по его мнению, осуществляет идею демократизации науки, которую К. А. Тимирязев вынес из весны своей жизни - эпохи 60-х годов. "Наука не вправе, - говорил он, - входить в своё святилище, таиться от толпы, требуя, чтобы на слово верили её полезности. Представители науки, если они желают, чтоб она пользовалась поддержкой и сочувствием общества, не должны забывать, что они слуги этого общества, что они должны от времени до времени выступать перед ним, как перед доверителем, которому они обязаны отчётом".
В соответствии с таким высоким пониманием популяризации К. А. Тимирязев отдал ей столько творческих сил и таланта, что сделанное им в этом отношении совершенно не идёт в сравнение с обычной популяризацией и действительно стоит на одном уровне с научной деятельностью.
Благодаря художественному, образному, чуждому всякой вульгаризации изложению, такие популярные книги его, как "Жизнь растений", "Чарльз Дарвин и его учение", "Исторический метод в биологии" и другие, переиздаются и читаются до сих пор с захватывающим интересом. Даже в переводе на английский язык "Жизнь растений", через 30 лет после своего появления, оказалась, по отзыву английского критика, "на целую голову с плечами в придачу выше своих товарок". Причина такого долголетнего успеха кроется не только в исключительном по качеству изложении. К. А. Тимирязев в своих популярных статьях выступает как мыслитель, критически анализирующий сообщаемое. Удачные сопоставления и оригинальные мысли, страстная защита того, что он считал правильным, и не менее страстная уничтожающая критика всего, что считал ошибочным, придают его работам исключительный интерес. В частности, в своих статьях в защиту Дарвина он дал чрезвычайно много для развития, укрепления и критического освещения учения об отборе, изменчивости и наследственности. Как актуально до сих пор всё, что было им написано по этим вопросам, доказывают постоянные ссылки на К. А. Тимирязева в современных спорах об изменчивости и наследственности.
К. А. Тимирязев выступает как один из крупнейших теоретиков и творческих продолжателей дела Дарвина. В этом отношении его книга "Исторический метод в биологии" является одним из классических произведений в области учения о жизни, резко, однако, отличающимся от других подобных книг ярко выраженным материалистически-философским осмысливанием вопросов биологических наук. Весь свой творческий ум и исключительную эрудицию он посвящает дальнейшей разработке учения о причинах и закономерностях развития органического мира. Он, прежде всего, конкретно выявляет и методологически обосновывает единство живого и неживого, а вслед за тем утверждает единство сил движения и развития в обоих царствах природы. Отсюда его страстная борьба с витализмом как с "реакцией в науке".
Блестящим достижением теоретической биологии является трактовка К. А. Тимирязевым основного понятия в биологии, понятия о виде. В этой трактовке он ниспровергает старое метафизическое представление о виде. "Вида как категории, строго определённой, всегда себе равной и неизменной, в природе не существует: утверждать обратное значило бы, действительно, повторять старую ошибку схоластов "реалистов"". Вместе с тем К. А. Тимирязев считает, "что виды - в наблюдаемый нами момент - имеют реальное существование, и это - факт, ожидающий объяснения", которое К. А. Тимирязев находит в дарвиновской концепции вида.
Как к логическому следствию проблемы вида К. А. Тимирязев подходит к решению основных проблем учения о саморазвитии органического мира - проблеме органической целесообразности, а равно к анализу форм и характера действия естественного отбора. В этом вопросе он опирается не только на описательные работы, но и на данные первых экспериментальных работ, подтверждающих творческую роль отбора (и в частности, на исключительно ценные работы русского ботаника Цингера), а равно на данные практики сельского хозяйства. Одновременно он глубоко решает проблему взаимоотношения наследственности и изменчивости, проблему дивергенции (расхождения) видов и ряд других основных вопросов науки о жизни.
И всюду он считает своим гражданским долгом бороться с реакцией в виде различных антидарвинистских - антинаучных тенденций и течений. В этом он усматривал "насущную задачу современного естествознания" - так он назвал свой сборник воинственных статей, направленный против мракобесия в науке.
К. А. Тимирязев не ограничивался защитой только биологической стороны учения Дарвина; он защищал его как основу современного материалистического мировоззрения, устраняющего всё сверхъестественное, которым до Дарвина было проникнуто объяснение приспособленности живых организмов к среде. Таким он выступает в своих статьях против витализма как идеалистического, реакционного учения, против виталистов в России (Коржинский, Бородин) и за границей (Дриш, Рейнке, Бергсон, Лодж и др.).
К. А. Тимирязев был одним из крупнейших историографов науки о жизни. Его перу принадлежит ряд прекрасных и выдающихся работ. Таковы "Основные черты истории развития биологии в XIX веке"(1908), "Пробуждение естествознания в третьей четверти века" (1907), "Наука. Очерк развития естествознания за 3 века (1620-1920)" (1920), "Главнейшие успехи ботаники в начале XX столетия" (1920), "Развитие естествознания в России в эпоху 60-х годов" (1908), не считая большого числа мелких статей-характеристик, посвящённых ряду отдельных крупнейших деятелей науки (Пастер, Бертло, Столетов, Лебедев, Буссенго, Бербанк и много других).
К. А. Тимирязев определённо отрицательно относился к тем учёным, которые пренебрегают знанием истории своей науки. "Исторический метод" он, прежде всего, применял к развитию наук, и в первую очередь биологических. Он дал причинную периодизацию развития этих наук в определённой последовательности. "Первый по очереди явился сравнительно простой вопрос - морфологический, разрешаемый вне связи с другими дисциплинами знания, при помощи характеристического для биологии и достигшего в ней самого блестящего развития сравнительного метода. Позднее явился вопрос физиологический и ещё позднее - исторический. Поэтому самой широкой, характеристической чертой успехов биологии в истекшем веке является, с одной стороны, подчинение её задач строгому детерминизму экспериментального метода, заимствованного у науки физического цикла и устранившего навсегда бесполезную и вредную гипотезу своевольной жизненной силы, а с другой стороны, распространение на неё метода исторического, вместо праздных телеологических догадок, ищущего объяснения не в одном только экспериментально изучаемом настоящем данных явлений, но и во всём их длинном прошлом".
Как истинный учёный-гражданин, К. А. Тимирязев гармонически сочетал в своём творчестве единство теории и практики.
В статьях под общим заглавием "Земледелие и физиология растений" он показал пример связи теоретической науки с практикой. В них он пропагандировал определённые агрономические мероприятия, исходя из мысли, что "земледелие стало тем, что оно есть, только благодаря агрономической химии и физиологии растений". В статье "Происхождение азота растений" он горячо поддерживает первые шаги московских агрономов по введению в севооборот клевера, пропагандирует применение минеральных удобрений, искусственного орошения и глубокую вспашку в борьбе с засухой и т. д.
В девятисотых годах выступал он также и по вопросам академической жизни, бичуя отдельные проявления карьеризма, нарушения достоинства науки и снижение её уровня. С наступлением войны 1914 г. он стал вести борьбу с шовинистическими настроениями, проникшими в окружающую его академическую среду, а с приходом Советской власти отдал весь свой блестящий публицистический талант на критику буржуазии, на укрепление новой власти, в которой видел залог осуществления своих чаяний грядущего господства науки и демократии. Сборник этих статей под названием "Наука и демократия" высоко оценил Владимир Ильич Ленин, который в письме 27 апреля 1920 г. писал: "Большое спасибо Вам за Вашу книгу и добрые слова. Я был прямо в восторге, читая Ваши замечания против буржуазии и за Советскую власть".
Блестящие и увлекательные по форме популяризаторские и публицистические статьи К. А. Тимирязева до сих пор сохранили свою актуальность. Эта часть его наследия заслуживает особого распространения, являясь прекрасным оружием в борьбе с врагами науки, демократии и мира народов.
"Только наука и демократия, - говорит он, - по самому существу своему враждебны войне, ибо как наука, так и труд одинаково нуждаются в спокойной обстановке. Наука, опирающаяся на демократию, и сильная наукой демократия - вот то, что принесёт с собой мир народам".
Главнейшие труды К. А. Тимирязева : Сочинения (10 томов), М., 1937-1940. Отдельные издания главнейших популярных произведений: Чарльз Дарвин и его учение, М., 1940; Жизнь растения, М., 1940; Исторический метод в биологии, М.-Л., 1943; Земледелие и физиология растений, М.-Л., 1941; Наука и демократия, М.,1920, Л., 1926).
О К. А. Тимирязеве : Климент Аркадьевич Тимирязев (Сборник), изд. Моск. ордена Ленина С.-х. академии им. К. А. Тимирязева, М., 1940; Великий учёный, борец и мыслитель (к столетию со дня рождения), изд. АН СССР, М.-Л., 1943; Васецкий Г. С, Общественно-политические и философские взгляды К. А. Тимирязева; Корчагин А. И., К. А. Тимирязев. Жизнь и творчество, М., 1943; Югов А. К., К. А. Тимирязев. Жизнь и деятельность, М., 1936; Сафонов В., Климент Аркадьевич Тимирязев, М., 1943; Новиков С. А., Биография К. А. Тимирязева, Собрание сочинений Тимирязева, т. I, 1937; Новиков С. А., Тимирязев, М.-Л., 1946; Цетлин Л. С, Тимирязев, М.-Л., 1945; Комаров В. Л., Максимов Н. А., Кузнецов Б. Г., Климент Аркадьевич Тимирязев, М., 1945.
